– Ой, только не надо! – воскликнул Иисус, взмахивая рукой. – Если вы имеете право судить, Я имею право прощать.
– Это почему это? – строптиво спросил Фарисей. – Не вижу никакой связи.
Иисус ухмыльнулся.
– Ну не Моя вина, если ты чего-то не видишь, правда? – сказал Он. – Зависимость тут прямая и простая.
– Ха! – сказал Фарисей. – Старый приём того, кому нечего сказать. Крикнуть «да тут всё ясно, говорить не о чем» и не объяснять ничего.
– И не буду я тебе ничего объяснять! – сказал Иисус. – Я имею право отпускать грехи, пока ты имеешь право судить о грехах. Если ты чего-то не понимаешь, это не Моя проблема.
– Судить о грехах – это видеть грехи. А отпускать грехи значит освобождать человека от их груза, правда? – сказал Фарисей.
– Кто ж спорит, – сказал Христос, усаживаясь на ступеньку и закидывая ногу на ногу, – тут у тебя всё правильно. Но связи ты всё равно не видишь.
– Но осуждая грех, Ты просто констатируешь его, так ведь? – сказал Фарисей, загибая палец.
– Естественно, – сказал Иисус. – На то он и грех. Пока ты не осуждаешь его, он не будет грехом. Дальше-то что?
– Но отпуская грехи, Ты говоришь человеку «ничего, всё в порядке, забудь о том, что было».
– Ну а что, плохо что ли?… – воскликнул Иисус. – Человеку приятно, Мне несложно…
– Ну как ты можешь говорить человеку, что ничего не было? – воскликнул Фарисей, разгибая палец и поднимая его к потолку. – Он должен нести груз своих грехов до конца своей жизни, и снять его может только Господь. После смерти.
– То есть ты хочешь сказать, – сказал Иисус, – что человек до самой смерти должен нести груз сказанного ему о его плохом поведении и никто не вправе сказать ему «расслабься, всё будет в порядке, не икай и не нервничай»?
Фарисей вздохнул.
– С Тобой совершенно невозможно говорить! – сказал он. – Ты всё ставишь с головы на ноги.
– Да что ты, – сказал Иисус, – и что Я сейчас поставил с головы на ноги? По-моему Я просто говорил слова. Ты придаёшь им так много значения. У слов только одно значение.
– Какое это? – поинтересовался Фарисей.
– Прямое! – воскликнул Иисус. – Все слова значат одно, и всё есть слова. Ты не можешь приказать солнцу, сказав ему: «Встань на западе». И я не могу. А знаешь почему?
– Почему? – спросил Фарисей.
– Потому что где солнце встаёт, там и восток. Это твои словесные парадоксы, а не мои. Какая разница, что Я скажу человеку, когда ему плохо? Скажу Я ему «Ты прощён и грехов твоих на тебе нет», или я ему скажу «Что ты течёшь, сядь спокойно и отдышись» – ну какая разница?
Толпа повернулась к Фарисею.
– Ну, вообще, по-моему большая. – сказал Фарисей задумчиво. – Сказать Ты ему можешь что угодно…
– Ага! – воскликнул Иисус, наставляя на Фарисея палец.
– Но что будет правдой, а что неправдой?
Толпа повернулась к Иисусу.
– Вопрос, конечно, интересный… – сказал Иисус, пожевав губы. – А знаешь, что я тебе скажу? Правда будет правдой, а неправда неправдой. Правда, несложно?
Фарисей посмотрел вверх и смахнул с волос штукатурку.
– Это что?… – спросил он, глядя на опускающуюся кровать.
– Это наш друг! – крикнули с разобранной крыши. – Он расслабленный! Вы не могли бы для ничего что-нибудь сделать?
– Я щас всё сделаю. – сказал Иисус сурово. – Я щас всё брошу и буду для него делать что-нибудь. Ну что? Горшок тебе поменять? Одеяло крестиком вышить? – спросил Он у расслабленного. – Может, бульончику с лапшичкой? А? Ты только скажи!!
– Я… – прошептал расслабленный.
– Это уже никуда! – крикнул Иисус, закипая. – Вам тут что, общественное место? Я вам что, подай-принеси? Тут серьёзный разговор! О серьёзных делах! Вам там что, крышу снесло? А ну встал и вышел! Так, встал и ушёл!
Расслабленный вскочил.
– И койкоместо своё не забудь! – крикнул Иисус ему вдогонку. – Бульон ему! Сделай ему что-нибудь!
Бывший расслабленный, прижимая к себе скомканный матрас, продирался сквозь толпу к выходу.
Толпа зааплодировала.
И ужас объял всех, и славили Бога и были все исполнены страха, и говорили: чудные дела видели мы ныне.
|